{gallery}news/2017/02_10{/gallery}
«Честь» и «слава» – понятия, не часто встречающиеся в социальной теории. Разве что в последнее время о них стали говорить больше: кто-то под влиянием книги знаменитого философа Джорджо Агамбена «Власть и слава», а кто-то – благодаря новому прочтению классиков, о которых и я буду говорить. И все-таки тема может показаться экзотической или, во всяком случае, напоминающей скорее о своеобразной необязательности философских речей. Она особенно бросается в глаза тому, кто слишком быстро увидит разницу между прекраснодушными рассуждениями погруженного в книги и рассказы о книгах теоретика и тем, что происходит в суровой, практической жизни. Здесь мало заботятся о славе и даже о репутации, здесь трудно говорить о чести, не впадая в праведный, но часто бесплодный пафос морального осуждения бесчестных. И все-таки, я постараюсь показать это, обойтись без этих понятий нельзя, во всяком случае, в любой теории, претендующей на полноту, а быть может, и в отношении к практике. Я начну с самого простого, обратившись действительно к книгам, точнее, всего к трем замечательным авторам, имена которых у всех на слуху. Это Гоббс, Монтескье и Арендт.
Гоббс говорил, что причиной войн, без прекращения которых не состоится никакая социальная жизнь, является, наряду с прочим, жажда славы. Монтескье, рассуждая о принципах, лежащих в основе разных форм правления, говорил, что для единоличного правления таким принципом является честь. Ханна Арендт, испытавшая влияние как Гоббса, так и Монтескье, именно жажду воинской славы как мирского эквивалента бессмертия считала в некотором роде истоком основания политической жизни людей.
Это именно то, что все знают, это входит во все учебники, во все изложения. Но именно поэтому отсюда удобно начинать. Мы должны разобраться в нескольких вопросах: Что такое принцип действия? Почему нельзя просто говорить о его причинах и целях и почему честь и слава как принцип действия являются оригинальным, ни на что не похожим объяснением поведения? Какое отношение честь и слава имеют к войне? Почему надо прежде выяснить, из-за чего люди воюют, а уже потом рассуждать об их интересах в дни мира? Можно ли считать, что честь и слава одно и то же? Прекращается ли жажда славы в мирное время, мешает ли она или помогает сохранить регулярную, нормальную жизнь политического организма? Действительно ли слава – мирской эквивалент бессмертия и как это связано с богословским понятием славы? Что происходит в обществе, когда слава превращается в репутацию, а честь в престиж? Бывает ли слава подлинной и неподлинной? Какова ценностная окраска понятия чести? Наконец, что может означать наш интерес к этой теме? Является ли он только праздным или мы видим в недостатке чести, во вновь просыпающейся жажде славы некое глубокое, до конца не осознаваемое движение, смысл которого, между прочим, состоит в том, чтобы творить великие дела и создавать вещи и институты, способные пережить и своего создателя, и его потомков.
Александр Фридрихович Филиппов - профессор факультета гуманитарных наук / Школа философии, заведующий лабораторией Центр фундаментальной социологии, ординарный профессор (2006), член Ученого совета НИУ ВШЭ.