В своем выступлении я хочу пересмотреть нарратив мусульманского сопротивления советской власти в период сплошной коллективизации.
Еще в эпоху «холодной войны» он получил широкое распространение в теориях тоталитарного государства, преобладавших в западной советологии (А. Беннигсен, ср. Л. Вайола). Более того, этот нарратив заслонил собой все другие. Я бы хотел обратить внимание моих слушателей на первоисточники, которые мы имеем в своем распоряжении.
Среди них практически нет собственно голосов крестьян, которые участвовали в этом сопротивлении (А. Халид). Основную информацию о крестьянских бунтах и иных формах крестьянского сопротивления советской власти мы черпаем из официозных советских нарративных и нормативных источников. Исключительный интерес представляют тексты, выпущенные советской политической полицией – ОГПУ. Вместе с тем, они вызывают серьезные сомнения в своей истинности. Нередко желаемое выдавалось в них за действительное. Нарратив антисоветского сопротивления имел в них чисто практическую репрессивную коннотацию – любые обвиненные в нем были обречены на расстрел, заключение в концентрационных лагерях или на политическую ссылку. Основу этих текстов составляли массовые доносы властям. Они, как правило, переводились с текстов на восточных языках, составленных местными осведомителями. Мы не можем им полностью доверять, но не можем и игнорировать их.
При работе с этими источниками особое значение имеют материалы одновременной арабоязычной мусульманской эпиграфики, памятных записей и устных историй, записанных позднее. Сравнение всех этих разнородных источников показывает, что ситуация была гораздо более гибридной.
В первой трети 30-х гг. ХХ в. мусульманские крестьяне начинали становиться колхозниками и советскими гражданами. Целый ряд мероприятий советской власти вызывал у них открытое и скрытое сопротивление. Другие начинания властей, например, выделение земель на равнине горцам, встречали поддержку населения. Многие сторонники советских преобразований пали жертвами в ходе массовых политических репрессий 30-х – 40-х гг. ХХ в.
Изучаемый период представляет собой переходную эпоху, во время которой формируется новый исламский дискурс советских довоенных преобразований. В качестве основных источников в докладе использованы материалы Дагестанского отдела ОГПУ и одновременные им эпиграфические и исторические данные из Нагорного Дагестана. По своему жанру настоящее исследование относится к микроистории.