Статья опубликована на портале «Санкт-Петербургские Ведомости» 20.05.19 под заголовком «Современному миру нужны «компетентные бунтари»: тенденции высшего образования». Автор: Анастасия Долгошева
Вот уже почти десять лет высшее образование в России преимущественно двухуровневое. Одноуровневый пятилетний специалитет остался редким исключением; взамен мы получили массовый 4-летний бакалавриат и менее массовую 2-летнюю магистратуру. Бакалавриат порой называют «недовысшим образованием»; на магистратуре же можно не вполне плавно сменить направление и, скажем, из математика превратиться в биоинформатика. Как предупредили эксперты на представительной конференции «Магистратура++: программируя образование будущего», прошедшей в Университете ИТМО, дальше будет еще интереснее...
Проверка предприятия на зрелость
На предприятиях не только бакалавриат обзывают «неполным высшим», но и выпускнику магистратуры иногда говорят: «В вузе ничему не научили, натаскаем на рабочем месте». Однако, по мнению Андрея Иванова, главы департамента программистской компании JetBrains (международной, петербургского происхождения), это показатель низкого уровня зрелости фирмы.
- Ни у кого нет задачи готовить студентов под нужды конкретной фирмы, - категоричен Иванов.
Количество знаний растет, и бизнесу странно надеяться, что знания, даваемые в вузе, совпадут с интересами компании. Предприятия «высокого уровня зрелости», по мнению Андрея Иванова, - те, что приходят в вуз и вписываются в подготовку студентов. Пристегивают их к разработкам, читают курсы, а то и дают дополнительные стипендии.
- Глобально мы наблюдаем бум магистратур, ориентированных не на национальную, а на транснациональную аудиторию, - констатирует ректор Европейского университета в Санкт-Петербурге Вадим Волков.
При этом, с одной стороны, магистратуры дробятся и сужаются: взамен широкой «по экологии» видим, условно, отдельно «по потеплению», «по похолоданию» и т. д. С другой — идет вливание разных дисциплин в одну. И почтенный Манчестерский университет вдруг предлагает экстравагантную «биомедицинскую египтологию» (что ли там мумификации обучают?).
Впрочем, один не менее почтенный американский университет несколько лет назад запустил магистерскую по офис-менеджменту. Хотя зачем, грубо говоря, курсы для секретарш перетаскивать в высшее образование? В результате из 25 тысяч человек, окончивших эту магистратуру, каждый третий не смог вернуть образовательный кредит, поскольку не нашел работу.
Нужны компетентные бунтари
В 2018 году в России появилась первая международная магистерская программа Art&Science (искусство + наука): совместная ИТМО и Эрмитажа. Потом подобная магистерская (правда, не международная) появилась в Томском госуниверситете. Но в российской системе образования симбиоз искусства и науки пока экзотика.
Как говорит завотделом современного искусства Эрмитажа Дмитрий Озерков, такого рода программы не для решения существующих задач, а для предвидения тех, с которыми столкнемся в будущем. Не случайно Массачусетский технологический институт заинтересовался идеями художника Джо Дэвиса, которому пришло в голову внедрять графическую информацию в геном бактерий.
- Нельзя поддаваться искушению решать глобальные проблемы вроде изменения климата или устройства здравоохранения прежними способами, в рамках изолированных отдельно взятых областей науки, - призывает Питер Слоот, профессор Университета Амстердама. - А наше образование и исследования в основном монодисциплинарны.
По словам Слоота, «нужны компетентные бунтари, умеющие мыслить за пределами своей дисциплины».
В российском Университете «20.35» не то чтобы нет дисциплин - в нем нет лицензированных образовательных программ. Нет собственного штата преподавателей. Да в нем и стен нет. Это цифровая платформа, один из проектов Национальной технологической инициативы, задача которой - к 2035 году обеспечить стране лидерство на глобальных рынках. Тех, что еще только появляются, - от беспилотных средств до человеко-машинных коммуникаций.
Для лидерства нужно подготовить лидеров, и много. И даже выдающиеся отдельно взятые вузы этого обеспечить не смогут, сообщает гендиректор Университета «20.35» Василий Третьяков. Поэтому Университет «20.35» собирает на одной платформе самые сильные курсы ведущих вузов и предприятий, а оптимальную траекторию для каждого студента выстраивает искусственный интеллект.
Пожалуй, это немного похоже на то, как Youtube подбрасывает вам те или иные каналы для просмотра: знает, какого рода контент, содержание, вы уже искали, и предлагает что-то соответствующее. Университет «20.35» изучает т. н. цифровой след студента - какие лекции слушал, какие экзамены сдал, и подыскивает в тысячах курсов то, что поднимет его на следующую ступень.
Студенты этого университета - и старшеклассники, и чиновники, и предприниматели. Не любые. А те, кто как раз и сможет, что называется, «обеспечить лидерство России...». К примеру, чтобы попасть на не виртуальное, а реальное мероприятие Университета «20.35», 11-дневный интенсив, надо пройти тестирование на платформе. На ближайший интенсив, июльский, подано больше 5 тысяч заявок. То есть конкурс пока пять человек на место.
Пончик с дыркой
- Для университетов существует большая угроза, - предупреждает американец Эндрю Вахтель.
Как поясняет ученый, высшим образованием обзаводятся все больше людей. Еще недавно в мире, условно, из 100 человек 90 прекрасно жили без «высшего», а сейчас уже примерно 50 человек из 100 получают высшее, из них 30 - бакалаврское, 15 - магистерское, пять идут еще выше в науку. Надо отметить: господин Вахтель ориентируется в образовательных проблемах и мировых (работал в ряде ведущих университетов США), и постсоветского пространства (сейчас возглавляет Нархоз, крупнейший профильный частный университет Казахстана).
По логике вещей, продолжает господин Вахтель (на русском, поскольку он еще и ученый-славист), высшее продолжит «массивизироваться». Но грядет неминуемая роботизация рабочих мест. И мы получим, как выразился ректор Нархоза, «американский пончик с дыркой в середине» (по-нашему пышку). Не исключено, что полчища бакалавров не найдут работу: нужна будет либо более низкая квалификация, либо более высокая. Можно пойти в магистратуру - но, во-первых, мест в ней не так много, да и не все потянут программу; во-вторых, найдется ли работа для стольких магистров?
Как говорит Эндрю Вахтель, студенты хотят получить skills, навыки, а вузы дают им образование и при этом надеются, что, возможно, когда-нибудь оно станет цениться выше навыков.
Даже в программистской сфере (где фирмы стонут от нехватки кадров) грядут перемены. Как отмечает Владимир Васильев, ректор Университета ИТМО (вуза — рекордсмена по победам на чемпионате мира по программированию), в свое время Индия начала массово и споро готовить программистов-тестировщиков и кодировщиков, но эти операции скоро возьмет на себя искусственный интеллект. И человеческой «массовки» в программировании уже не понадобится.
Право на неуспех
Опасения насчет трудоустройства «высокообразованных масс», конечно, справедливы. Потому что мы представляем себе, как на рынок хлынут толпы людей с претензией на отличную зарплату, а рабочих мест на них не хватит. Отчего-то мы не представляем себе, что это будут люди компетентные, творчески мыслящие, которые и себе бизнес придумают, и еще окружающих трудоустроят.
По идее, магистратура должна стараться готовить именно таких. Как формулирует Дмитрий Озерков, «сложные вызовы требуют сложного человека, который сумеет переформатировать новую задачу в решаемую плоскость, научится лидерству и умению адаптироваться и будет иметь свободу принятия решений и волю, чтобы решать».
Как уверен ректор ЕУСПб Вадим Волков, глобальные эксперименты с магистратурой в любом случае продолжатся. И коктейли вроде биомедицины с Древним Египтом тоже.
Другое дело, что небогатым региональным вузам тут не до жиру. В создании неожиданных магистерских программ могут помочь благотворительные фонды. К примеру, в Фонде Потанина пришли к выводу, что прицельная поддержка на уровне магистратуры (и студентов, и преподавателей) эффективнее, чем массовая поддержка на уровне бакалавриата.
- Филантропия никогда и нигде не замещает финансирования образования из других источников. Но на частных фондах можно пробовать разные модели поддержки образования, - считает гендиректор фонда Оксана Орачева.
По ее мнению, задача фондов не определять сегодняшнюю образовательную повестку, а формировать повестку будущего. Поддерживать то, что пока не получает поддержку иначе. И в отличие от бизнеса благотворительные фонды могут себе позволить вложиться в проект, который не окажется успешным: «Мы рискуем, но, даже если результат не будет таким, на который мы рассчитывали, это будет полезный опыт для конкретного человека, конкретной организации».
И важный момент, добавляет Дмитрий Озерков: магистратура - это значит «учиться дольше». А это само по себе привилегия. Особенно если уже понимаешь, что тебе нужно и зачем.
Иллюстрация Alexander Supertramp/shutterstock.com